- Из машины я вас не выпущу, Надя. И не рассчитывайте.
Мне ровным счетом ничего не видно. Только два темных профиля на передних сиденьях и в перспективе – за лобовым стеклом – пестрые огоньки ночного Парижа. Я думаю о том, как бы незаметно выскользнуть из этого чужого мирка.

Двое на передних седеньях молчат: считанные сикунды, гл мне кажется, что это - из-за меня. Я мешаю.
Но выходить – такая же бестактность, как и оставаться. Надя ждет, когда я вступлюсь за ее, так сказать, девичью честь, я же нагло играю на руку старому греховоднику.
Ну и что делать прикажете?

С одной стороны, Базен: не красавец, но чертовски привлекательный, не юнец, но живой до отвращения; к тому же типичный француз (это для не посвещенных).
С другой стороны, Надя: двадцать пять лет, не замужем, романтична до распущенности; обижает недавних призывников; с французами ещё не пробовала, но очень хотелось бы.
С третьей стороны – я. Ну причем тут я? Надя мне даже не подруга, а так.
Они молчат, играет какая-то легкая музыка.
В салон врывается протяжный гудок: микроавтобус силится проехать, мы мешаем.

- Ты посмотри, что делает!
Базену сейчас не до маневров. Злым шершенем вылетает он из машины.
- Eh, ça va pas la tête?
- Лиза, что он говорит?
- «Разуй глаза», говорит. Слушай, мне уйти?
- Зачем? Ах, вот ты о чем... Сейчас вместе пойдем. Это же цирк бесплатный!
Не слишком она деликатна.

- Надь, вообще-то это друг моего отца. Мне бы не хотелось...
- Нет проблем.
Друг моего отца рушится на сиденье, включает зажигание.
- Придется отогнать машину.
- Александр, - Надя говорит тягучим доверительным голосом, - знаете, нам пора. Правда. Мы с Лизой так устали! Большое спасибо вам за экскурсию!
Щелкает открывающая дверца. С бедного Александра Сергеевича разом слетает важность.
- Надя, постойте! Да подождите же! Мы ещё увидимся?

Слышно, как острый каблучок тукается об асфальт.
- Почему бы нет?
Надя выскальзывает из машины, поводит пальчиками - «о ревуар!», дверца, чмокнув, мягко встает на место.